Мне реально больно за Украину. Это моя вторая Родина. Не считая периодических посещений до и после, я прожил там с 1981 по 1998 год. Семнадцать лет. С восьми по двадцать пять. По большому счету те годы, когда формируется мировоззрение. Честно говоря, и сейчас мне Харьков ближе Иванова.

В начале девяностых в составе спелеологического отряда приехал во Львов, тогда там были серьезные волнения. Когда мы пошли гулять в центр, встречающие сказали: «На російському не розмовляти, а то уб'ють».

Мы особо не паниковали, поскольку свободно разговаривали и на украинском, и на русском, но все равно как-то напрягались. В конце концов, выяснилось, что разговаривающие на русском дети не вызвали ни у кого какой-то идиосинкразии. Разве что немного косились, но без какого-то неприятия.

В общем, в Украине я никогда не сталкивался с каким-то негативным отношением к русским. Разве что сейчас, когда я прилетаю на пару дней, меня друзья обзывают клятим москалем. Ну, это напускное – меня они подкалывают вовсе не за национальность.

А еще у меня есть друзья в русско-украинском Севастополе, где я когда-то на добровольных началах подрабатывал спасателем. Ну, что значит подрабатывал. Ночевал в спас-службе и по тревоге выезжал с ними на работы. Этакий приблудившийся сын полка. А сейчас в Крыму вообще лучший друг путина байкер Хирург защищает интересы России. И ситуация тоже крайне нервная.

Так вот, не дай бог такого нам здесь. Я не в восторге от российских властей и считаю, что какие-то перемены нужны. Но то, что твориться в моей второй Родине, повергает в ужас. Я уже два дня смотрю прямой репортаж с Майдана. Это реально страшно. Я бывал в беднейших странах мира, где такие революции в свое время были таким же развлечением, как у нас Масленица. В той же Камбодже Пол Пот не так давно рулил. Но сейчас там сумели договориться. Местные говорят, что у них не принято в принципе вспоминать режим красных кхмеров. Не принято спрашивать, чем ты занимался во время войны. Потому что на одной улице вполне может жить адепт кампучийского коммунизма рядом с человеком, семья которого была вырезана во время революции. Они как-то внутри страны сумели договориться, хотя явно это было нелегко. Просто чувство самосохранения сыграло.  И как-то мне это кажется нормальным для этой мало нам понятной азиатчины.

А вот Украину в огне мне было представить трудно. Не думаю, что там смогут договориться после резни. Менталитет не тот.